*Ли сидит на подоконнике, зацепившись лодыжками за неработающую батарею, и вглядывается вверх. Черты лица пронзительно обострились в потоке блеклого лунного эфира.* Иеруша-ла-им.. Иерушала-им... Черт, а красивая песня...
*Не глядя, протягивает руку в комнату и цапает гитару. Струны одна за одной начинают звучать, и горькая мелодия вплетается в лунные лучи, над которыми уже давно льется голос*
Там, в золотой синеве...
Иерушала-им.. Иерушалаим,
Знай, я пою о тебе...
Там, возле рек Вавилонских
Жив я единственой памятью.
Пусть задохнусь и ослепну,
Если забуду когда-нибудь
Камни, обьятые пламенем,
Белые камни твои, -
Иерушалаим, Иерушала-им,
Иерушалаим, сердце мое... (с)
*Пару минут молчит, продолжая перебирать струны. Очевидно, монолог ушел вовнутрь. Продолжает, не замечая, что снова начал думать вслух* Черт, как же всё-таки совпало под настроение... Вовсе и не был там никогда, а спеть так мог бы наверное, только про Москву, и все-таки - лирика, песня... *вздох и пара аккордов* Иерушала-а-им?.. Иерушала-им!.. Знай, я молюсь о тебе!.. (с)
*Продолжает баюкать в руках гитару, напряженно раздумывая, что бы еще себе такое спеть. Не найдя ничего лучше, начинает выводить "Дежурный по апрелю" Окуджавы. Душевно выводит. Через пару минут пения по батарее начинают стучать соседи, которым это мешает спать. Ли пожимает плечами и ти-и-и-ихенько переходит на "Маркитантку", свою бессменную колыбельную. Доигрывает и засыпает.*