the human behind.
безмятежность приходит молча.
Я счастлива.
Вообще. Постоянно. Даже на работе - удачно выдернув Tomcat из этой корявости на 900 файлов, с которой мне работать. Вру, теперь их 840 моими стараниями и страданиями. )
Царство чёрного метала и смех.
В комнате - слабые отголоски беспорядка: одежда, фитнесс, телефон, косметика, блокноты и колокольцы, гитара и леопард. И донельзя сонная никчнёмная рыжая башка, коей спать давно пора.
Ветер гонит музыку, взметается над острыми колокольнями, один из давно знакомых городов пронизывают эмоции и светлеет бледное небо, как всегда, когда над островами срывается новый портал. В ладонях бесконечно тают снежинки, глаза застыли на третьем уровни и янтарные на первых двух.. В душе скребётся потихоньку ветер - я Ли, сто тысяч раз - Ли Cantarre, - в душе и cantabile, как песни венецианских гондольеров Мендельсона - плакучий, как ива, до-диез, пятая ступень того минора.
Ли живой.
Ли гладит неловкими, посёкшимися и мозолистыми по-мальчишачьи ладошками небо и улыбается навстречу рассвету.
Ла-и-ль, сердце ветра. Cantarre - поющий.
Это странная весна, как и все вёсны мира: как, я ещё здесь? не левитирую пока?..Дело за малым. Слышу людей до того, как говорят, и верю в запахи, и разуваюсь, прежде чем войти.
the world's ever born soul
Я счастлива.
Вообще. Постоянно. Даже на работе - удачно выдернув Tomcat из этой корявости на 900 файлов, с которой мне работать. Вру, теперь их 840 моими стараниями и страданиями. )
Царство чёрного метала и смех.
В комнате - слабые отголоски беспорядка: одежда, фитнесс, телефон, косметика, блокноты и колокольцы, гитара и леопард. И донельзя сонная никчнёмная рыжая башка, коей спать давно пора.
Ветер гонит музыку, взметается над острыми колокольнями, один из давно знакомых городов пронизывают эмоции и светлеет бледное небо, как всегда, когда над островами срывается новый портал. В ладонях бесконечно тают снежинки, глаза застыли на третьем уровни и янтарные на первых двух.. В душе скребётся потихоньку ветер - я Ли, сто тысяч раз - Ли Cantarre, - в душе и cantabile, как песни венецианских гондольеров Мендельсона - плакучий, как ива, до-диез, пятая ступень того минора.
Ли живой.
Ли гладит неловкими, посёкшимися и мозолистыми по-мальчишачьи ладошками небо и улыбается навстречу рассвету.
Ла-и-ль, сердце ветра. Cantarre - поющий.
Это странная весна, как и все вёсны мира: как, я ещё здесь? не левитирую пока?..Дело за малым. Слышу людей до того, как говорят, и верю в запахи, и разуваюсь, прежде чем войти.
the world's ever born soul
-
-
18.05.2006 в 11:49