the human behind.
Мне приснился мальчик с аутизмом. Наверное, его всё равно опять звали Ванька. Лет 19 ему было, и волосы у него были светые, и он не брился, и едва умел разговаривать, эдакий Маугли, не мог смотреть в глаза и избегал любого контакта, а ещё превращался в кота и в козла, и в форме козла у него на одном из копыт было тавро. Да, на копыте. Я знаю, что так не бывает. Не суть.
Человек, который почти не может воспринимать мир. Никак.
Который отворачивается и отстраняется при малейшей попытке подойти.
И при этом - светлый, искренний ребёнок. Живой. Абсолютно светлый.
Разумеется, за ним охотились какие-то дряные люди - а я его прятал, как мог. Нас нашли на мосту, он перепсиховал и долго пытался сброситься с него вместе со мной, а я его держал, заставлял смотреть себе в глаза и говорил (пел!), что люблю его, и что жизнь всё равно стоит того, чтобы жить.
Потом обморок. Ничерта не помню. Очнулся - оказалось, что у меня был припадок амнезии и я пару лет жил в цыганском таборе (sic!). A отец, который должен был за мальчишкой, если что, проследить, его послал со словами, что ты, козёл, тут и живой, а моя Эсмеральда вообще ещё неизвестно, вернётся ли из табора, так что кыш отсюда. Я, разумется, возмутился, что родителям вечно ничего поручить нельзя, и пошел дальше его искать.
Отыскался следующий след в музее. Картины одного художника - дикие, полу-детские, - смотришь на них и понимаешь точно, кто его вдохновлял на эти рисунки, знакомые изгибы в неровных взмахах туши, и пусть волосы чёрные, но лицо - улыбка сияющая - его. Художник рисовал исключительно обнажёнку, вполне детально вырисовывал, со знанием дела, и я поймал себя на мысли, что если он ребёнка хоть пальцем тронул - убью ж нафиг.
Я знал, что он в музее, потому как вернисаж, первый день выставки, художник и его модель должны там быть. Проверял котов и козлов. И не проверял людей, думал, что вряд ли мелкий выдержит быть там человеком - животным ему присутствие людей легче было выносить.
А когда проснулся, задумался: а вдруг это он сам рисовал? Так и не узнаю теперь.
Человек, который почти не может воспринимать мир. Никак.
Который отворачивается и отстраняется при малейшей попытке подойти.
И при этом - светлый, искренний ребёнок. Живой. Абсолютно светлый.
Разумеется, за ним охотились какие-то дряные люди - а я его прятал, как мог. Нас нашли на мосту, он перепсиховал и долго пытался сброситься с него вместе со мной, а я его держал, заставлял смотреть себе в глаза и говорил (пел!), что люблю его, и что жизнь всё равно стоит того, чтобы жить.
Потом обморок. Ничерта не помню. Очнулся - оказалось, что у меня был припадок амнезии и я пару лет жил в цыганском таборе (sic!). A отец, который должен был за мальчишкой, если что, проследить, его послал со словами, что ты, козёл, тут и живой, а моя Эсмеральда вообще ещё неизвестно, вернётся ли из табора, так что кыш отсюда. Я, разумется, возмутился, что родителям вечно ничего поручить нельзя, и пошел дальше его искать.
Отыскался следующий след в музее. Картины одного художника - дикие, полу-детские, - смотришь на них и понимаешь точно, кто его вдохновлял на эти рисунки, знакомые изгибы в неровных взмахах туши, и пусть волосы чёрные, но лицо - улыбка сияющая - его. Художник рисовал исключительно обнажёнку, вполне детально вырисовывал, со знанием дела, и я поймал себя на мысли, что если он ребёнка хоть пальцем тронул - убью ж нафиг.
Я знал, что он в музее, потому как вернисаж, первый день выставки, художник и его модель должны там быть. Проверял котов и козлов. И не проверял людей, думал, что вряд ли мелкий выдержит быть там человеком - животным ему присутствие людей легче было выносить.
А когда проснулся, задумался: а вдруг это он сам рисовал? Так и не узнаю теперь.